Протопресвитер Александр Шмеман в своих «Дневниках» писал:
«Отец Сергий Гарклавс — милейший, скромнейший, подлинный.
С ним легко и хорошо: сияние подлинного Православия
— светлого, смиренного, любовного, открытого — необычайно
отдохновительно после типичного для Америки напряжённого
«ортодоксализма», в котором мне приходилось жить».
☦☦☦
Протоиерей Сергий Гарклавс
Сегодня, 15 декабря, в храм св. вмч. Димитрия Солунского с. Дмитриевка пожаловали гости из Воронежа.
Прихожане вместе с настоятелем, иереем Александром Кулиничем, встречали преподавателя английского языка при Православной Гимназии во имя свт. Митрофана Воронежского города Воронежа Кондрашеву Ларису Михайловну, а также ребят, ее воспитанников, Питирима, Василия, Алину и Анастасию.
Цель их приезда была довольно необычная, тем и особо интересная.
При Православной Гимназии во имя свт. Митрофана Воронежского существует Научное Общество «Эврика», участники которого занимаются исследованиями жизни выдающихся православных людей нашего края.
Они выяснили, что 20 декабря 1927 года в деревне Дмитриевка Усманского района тогда еще Воронежской области, а сейчас Липецкой, в семье Георгия и Евдокии Кожевниковых родился будущий протоиерей Сергий Кожевников (в последствии принявший фамилию Гарклавс).
Этот человек, о. Сергий, впоследствии стал хранителем чудотворной Тихвинской иконы Божией Матери.
Начало пути
— Мои родители были очень благочестивыми, богобоязненными людьми. Они не могли принять власть большевиков, которые разрушали храмы, уничтожали духовенство, а потому перебрались из родной Воронежской губернии в латвийский приморский город Виндаву (с 1917 года официальное название Вентспилс, — ред.) Там мы и встретили войну. Помню, как 22 июня 1941 года, уже под утро, вдруг раздался страшный грохот. Мы выбежали на улицу и увидели, как немецкие самолеты бомбили военные и гражданские суда в порту.
Но были в 1941 году и светлые для меня моменты. Например, знакомство с владыкой Иоанном (Гарклавсом), моим будущим приемным отцом. Тогда он был священником и служил в Свято-Николаевском храме, неподалеку от которого мы и жили. Мне было 13 лет, когда отец Иоанн спросил у родителей, не возражают ли они, чтобы я начал прислуживать в храме. Родители были только рады, я – тоже. Помню, как волновался во время первой службы. Особенно переживал из-за стихаря (длинная одежда с широкими рукавами): мне он был явно не по росту и я опасался, что запутаюсь и упаду. Но все прошло очень хорошо. Так началось мое служение. Помню, как наш церковный староста Александр Александрович Димитриев сказал мне: «Закончится война, Россия освободится, и будешь ты для нее добрым священником».
— А когда вы впервые увидели Тихвинскую икону Божьей Матери? Где это было?
— Это было в Риге, 4 марта 1944 года. За год до этого отца Иоанна возвели в епископы, и он переехал в Ригу. Я отправился вслед за ним, стал учиться в Рижской русской гимназии. А после занятий прислуживал в храмах. Тогда Красная Армия наступала, вытесняя немцев с занятых ими территорий. Отступая, они увозили с собой различные ценности. В том числе Тихвинскую икону Божьей Матери. Так в феврале 1944 года она оказалась в Риге. Сначала икона находилась в кафедральном Христорождественском соборе, а после того, как участились налеты советской авиации, ее перенесли в более безопасное место – в рижский Свято-Троице-Сергиев женский монастырь. На ночь Святыню уносили в подвальное помещение храма, которое сестры использовали как бомбоубежище. В общей сложности, икона находилась в Риге в течение шести месяцев. А в сентябре 1944 года, когда возникла угроза взятия города, началась эвакуация местных жителей и владыка Иоанн получил предписание срочно уехать. У меня был выбор: либо остаться в Риге с чужими людьми, либо отправиться вместе с владыкой. Я выбрал последнее… Утром 22 сентября мы выехали в Лиепаю (ныне город на юго-западе Латвии, — ред.). Вместе с главами других латвийских религиозных конфессий: католическим епископом, лютеранским, а так же известными деятелями культуры страны. Автобус был переполнен, а потому те, кто помоложе, шли за ним пешком. В том числе и я. Это была длинная дорога, 200 километров. Вся забитая отступающими немецкими солдатами, беженцами, военной техникой.
— И вы везли икону с собой?
— Первоначально икона оставалась в Свято-Троице-Сергиевом женском монастыре. Но немцы, уходя их Риги и вывозя оттуда ценности, вспомнили и о нашей Святыне. Ее упаковали в ящик и отправили в Лиепаю морем на рыбацком суденышке. Сухопутная дорога была уже отрезана советскими войсками. Священнослужитель, который и сопровождал икону, передал ее владыке Иоанну. И он уже принял решение взять Святыню с собой в эмиграцию, чтобы сберечь ее и потом вернуть в Тихвинский монастырь. Икону поручили нести и охранять мне, как самому молодому и крепкому. Так я и носил ее все пять лет наших скитаний, чаще всего на спине, прикрывая одеждой. А весила она немало – больше 20 килограммов.
— Куда вы отправились из Латвии?
— В Польшу, в город Данциг (ныне Гданьск, — ред.). Плыли морем на судне, где было около двух тысяч беженцев. Под утро на нас налетели советские самолеты. Я испугался, упал на палубу, подумал, что это конец. Бомбы падали с обеих сторон, в 10-15-ти метрах от бортов. Но ни одна не попала в судно. Как будто нас защищал огромный невидимый купол! И тогда я вспомнил о чудотворной Тихвинской иконе и поблагодарил Матерь Божию, которая спасла нас от гибели. Из Данцига мы отправились в Лодзь. Там, за колючей проволокой, видели множество людей, которых нацисты использовали на принудительных работах. На их одежде, на груди и спине, были надписи: Ost – для выходцев из России, Белоруссии, Украины; Р – для поляков и звезда Давида – для евреев… Мы тогда и сами не знали, что ожидает нас дальше, не окажемся ли мы в этом же лагере… Но Господь миловал: нас отправили сначала на товарном поезде в Шнайдемюль – небольшой город на границе с Германией, а потом – в Чехословакию.
— Вы оказались в Германии, в американской зоне. Чем там занимались?
— Мы прибыли в Амберг, небольшой старинный город в 60 километрах от Нюрнберга. Там нас отправили в лагерь для перемещенных лиц, который располагался в бывших солдатских казармах. Первое время спали все вместе в огромном помещении на полу, покрытом соломой. А потом латвийскому духовенству выделили три комнаты в одном из домов. Мы разъезжали с Тихвинской иконой по разным лагерям для перемещенных лиц, где не было своих православных священников, вели поистине миссионерскую работу. Постепенно люди под руководством духовенства стали в своих лагерях создавать храмы и часовни. Они были очень скромными, сколоченными из досок или листов железа, с бумажными иконами, лампадами из консервных банок. Но как там люди сплачивались, какой царил дух! Верующие приглашали владыку Иоанна к себе в лагеря с Иконой, которую почитали как защитницу. Помню, был случай. В одном из лагерей женщина просила Богородицу помочь ей найти сына. Потом, уже отойдя от иконы, она вдруг увидела его в толпе таких же молящихся!
Так мы объездили большое количество немецких городов. А к лету 1949 года у нас появилась возможность отправиться в США вслед за нашей паствой. Ведь большинство обитателей лагерей, расположенных в американской оккупационной зоне, переезжали туда. Чтобы нас не разлучили с владыкой Иоанном, он предложил стать для меня названным отцом и дать мне свою фамилию. И я стал Сергеем Гарклавсом-Кожевниковым. Но когда мы заполняли необходимые анкеты на выезд в США, американский консул мне сказал: «Молодой человек, поверьте, с такой длинной фамилией, да еще в которой есть буква «ж», вы в Америке намучаетесь. Я вам оставляю одну, ту, что короче…».
Русская вера
— К моменту вашего приезда в США шла активная православная жизнь, работали храмы?
— В Америке была православная церковь, основанная еще 200 лет назад святителем Иннокентием. Благодаря ему на Аляске появились первые храмы и часовни. Позже приходы основывал владыка Тихон, который 5 ноября 1917 года был наречен патриархом Московским и всея России. Так что, когда мы прибыли в США, в стране уже было много приходов. Там работали, в том числе, священники, приехавшие после Первой мировой войны.
Мы с владыкой Иоанном первоначально оказались в Нью-Йорке. Там и произошло очень значимое для меня событие: 20 августа 1950 года владыка Иоанн, к тому времени уже епископ Детройтский и Кливлендский Иоанн рукоположил меня в диаконы. С тех пор я начал регулярно служить в разных приходах. В 1956 году владыка переехал в Чикаго, а спустя год – и я тоже.
— А где в это время находилась Тихвинская икона?
— Сначала в Свято-Покровском соборе в Нью-Йорке, затем в Свято-Троицком соборе в Чикаго. А когда владыка Иоанн в 1979 году вышел за штат, то Святыня пребывала в его резиденции. Позже Тихвинская икона хранилась в нашем доме в Арго (пригород Чикаго, — ред.). Там я 23 года был настоятелем Свято-Пантелеимоновского храма. Перед выходом на пенсию владыка Иоанн составил завещание, согласно которому я должен был вернуть икону в Тихвинский монастырь, когда его восстановят, а в России падет большевистская власть. Если при моей жизни этого бы не случилось, то выполнить завещание должен был мой старший сын Александр.
— Вы ездили в Россию, чтобы понять, можно ли уже вернуть Тихвинскую икону?
— Первый раз я посетил Россию в 1991 году. Потом приезжал каждый второй год, но не как официальный представитель церкви, а сам по себе. А в 1993 году я оказался в Тихвине и увидел, что монастырь все еще в очень печальном состоянии. Уже тогда мне начали в Америке говорить: «Батюшка, пора вам вернуть икону». Я отвечал: «Хорошо, я исполню то, что должен. Но сам монастырь еще не готов принять Святыню».
Только в 2004 году мы решили вернуть икону в Россию. Покойный Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II предлагал везти ее в Тихвин через Москву и Санкт-Петербург. Но митрополит Рижский и всея Латвии Александр хотел, чтобы икона вернулась в Россию тем же путем, каким она покинула страну. То есть через Ригу. Так и было решено. После того, как православные в США простились со Святыней, ее поместили в специальный бронированный сейф. Там поддерживался нужный уровень температуры и влажности. А еще был установлен маячок, по которому можно было, в случае чего, в любой момент установить местонахождение сейфа с иконой. Кстати, застраховать ее не согласилась ни одна компания. Ведь ценность иконы так велика, что у страховщиков просто не хватило бы средств, чтобы выплатить компенсацию.
— Как верующие встречали вас в Риге?
— В Ригу мы прибыли 21 июня 2004 года и пробыли там 2,5 дня. Встреча была неописуема! Когда въехали в город начался колокольный звон, а улицы с обеих сторон были заполнены людьми. 250 тысяч человек встречали Святыню. Потом икона приехала в Москву (где на поклонение к ней пришло около полмиллиона человек), затем – в Петербург. А утром 8 июля мы выехали с Ладожского вокзала в специальном поезде в Тихвин. Там, от Соборной площади к монастырю икону несли по дороге, усыпанной живыми цветами. Тысячи и тысячи верующих встречали свою Святыню, которая оставила Тихвинскую обитель в далеком 1941 году и ушла в изгнание…
С тех пор прошло 11 лет. Святейший Патриарх Алексий II говорил, что с прибытием иконы началось заметное духовное возрождение в России. И это действительно так.
— Привезя икону в монастырь, вы остались в России. Почему не уехали обратно в Штаты?
— Я тесно связан с Америкой, у меня там осталась семья, дети. Но в то же время я русский человек, мои корни все-таки здесь. А самое главное, большую часть своей жизнь — около 70 лет — я был связан с Тихвинской иконой. Поэтому уехать навсегда в США, вернуться туда, я, наверно, не могу. Фактически я живу на две страны. Но больше времени, конечно, провожу в России. А как будет дальше жизнь развиваться, я не знаю.
— Вы больше 60 лет жили в Америке, теперь – в России. Как вы думаете, отличается ли чем-то вера в наших странах?
—Разница огромная! В Америке люди живут, конечно, хорошо, но материальные блага их будто затягивают, для многих они выходят на первый план. А вот духовность слабеет. В районе Чикаго, где я жил, за последние пять лет закрылось пять лютеранских приходов. Видимо, посещаемость была не очень высокой. В России сейчас хоть бедно живут, но вера в людях какая-то особая, глубокая, искренняя. Я вижу, как старушки стоят на службе по 3-4 часа. Спрашиваю у них: «Устали, наверно?». А они: «Нет, нам хорошо». Я надеюсь, что настанет в России благодатное время, когда в каждом доме, как раньше, будет стоять икона. И гости, приходя, начнут первым делом искать ее глазами, кланяться, а потом приветствовать хозяина.
19 октября 2015 года протоиерей Сергий Гарклавс отошел ко Господу.
Гости из Воронежа принесли верующим людям с. Дмитриевки ценнейшую информацию об их земляке. Это история, которую непременно нужно и важно знать!
Благодарим Ларису Михайловну и ребят за их труды!
ФИЛЬМ — Дивный мир отца Сергия Гарклавса
Источник — САЙТ ОТЦА АЛЕКСАНДРА